Кое-что о тебе - Страница 27

– Да имей он понятие хоть о половине… – Затем одним глотком осушил остаток виски, поставил стакан и ушел.

Грант отхлебнул еще пива, раздумывая, насколько кстати начальник секретариата проявил себя таким параноиком.

Теперь можно, прикрываясь его распоряжением, со спокойной душой начинать выяснять по своим каналам, что разнюхало ФБР, и, что еще важнее, в какой мере стоит тревожиться из-за расследования. Федералы явно что-то скрывают – это понял даже идиот вроде Дрисколла. Учитывая, сколько сам охранник знал о картине преступления – а он, несомненно, знал практически все, – единственным объяснением тому факту, что сенатора не арестовали за убийство, могло быть только обнаружение следователями некоей детали, упущенной Грантом. Каким бы спокойным Ломбард ни казался внешне, подобная возможность начинала чертовски его напрягать. Наверное, потому, что вероятность упущения вовсе не исключалась.

В конце концов, он немного торопился после того, как придушил эту сучку.

Мэнди Робардс.

Если бы на кону не стояла его собственная шкура, Грант посмеялся бы над иронией ситуации. Эта девица и мертвая умудрялась поиметь окружающих. Для такого надо быть чертовски талантливой проституткой.

Хотя, если даже половина россказней босса о ней были правдивы, Мэнди действительно отличалась талантом в своем деле.

Ломбард работал на Ходжеса уже почти три года. Будучи не только сенатором, но и весьма богатым человеком (в недавнем рейтинге «Си-эн-эн» его состояние оценивалось в восемьдесят миллионов долларов), Ходжес много лет пользовался услугами частных телохранителей. Когда три года назад прежний его охранник перешел в секретную службу, один знакомый другого сенаторского знакомого порекомендовал на освободившееся место Гранта Ломбарда.

Вообще-то Гранту нравилась его работа. Вне всякого сомнения, она была интересной. Говоря в двух словах, он держал под контролем всевозможные реальные и потенциальные, прямые или косвенные угрозы жизни сенатора и его политической карьере. То есть, действовал в качестве личного телохранителя, вместе с Ходжесом разъезжал повсюду и выступал связующим звеном между боссом и различными внешними охранно-разведывательными ведомствами – от должностных лиц, проводивших дознание по поводу время от времени получаемых политиком угрожающих писем, до сотрудников служб безопасности Капитолия и офисного здания Сената.

За последние три года Ломбард сделался одним из самых доверенных лиц Билла Ходжеса. Собственно, он был в курсе того, о чем не знал даже Дрисколл.

Например, как все закрутилось с этой треклятой виагрой.

Босс рассказывал, что начал принимать чудодейственные синие таблеточки, чтобы «уладить проблемы с женой», и Грант ему верил. В сущности, сенатор был добродушным человеком, гораздо приятнее, чем многие встречавшиеся Ломбарду политики (а по роду своих занятий телохранитель повидал немало этой братии). Но, подобно большинству политических деятелей, Ходжес был падок на лесть и сильно заблуждался в отношении собственной непревзойденности. Поэтому, когда волшебные пилюли сработали и старикан ощутил немного пороха в своих пороховницах, он начал позволять себе, так сказать, приятное дамское общество – из разряда оплачиваемых.

Через несколько месяцев выработалась определенная схема: если дела задерживали сенатора допоздна в городе, он, вместо того чтобы тратить пятьдесят минут на дорогу до своего имения в пригородном районе Норт-Шор, ночевал в какой-то гостинице. А Грант договаривался с одной из девиц, чтобы она устраивалась там же. Ходжес был либо умнее большинства изменяющих женам мужей, либо осторожнее, либо и то, и другое вместе – он не позволял никому из пассий приходить к нему в номер. И не стал покупать в городе квартирку для любовных свиданий, из опасения, что журналисты установят наблюдение и проследят за входящими и выходящими посетителями.

Мэнди Робардс была не первой девушкой, присланной из эскорт-агентства, но после одной-единственной ночи она сделалась любимицей сенатора. Грант без ведома Ходжеса возложил на себя обязанность дожидаться в машине возле гостиницы с тем, чтобы удостовериться, что очередная дамочка «благополучно освободила помещение» (другими словами, вымелась из отеля глухой ночью, когда никто не видел). Поначалу мотивы приглядывания охранника за девицами были в общем-то альтруистичны – в конце концов, защита сенатора была его работой, – но Ломбард быстро осознал ценность обладания как можно большими сведениями о грязных секретах босса.

Из своей машины Ломбард наблюдал за чередой нырявших в отели и выходивших оттуда перебираемых сенатором красоток. Мэнди была не самой хорошенькой – по правде, если не считать огненно-рыжих волос, выглядела она абсолютно заурядно, – но Грант подозревал, что в том отчасти и крылась ее притягательность. Вероятно, из-за того что пассия не обладала сногсшибательной внешностью, Ходжес легче купился на четырехчасовую иллюзию, будто девица возится с ним, поскольку ей действительно нравится он сам, а не две штуки баксов наличными, получаемые на выходе.

А вот Грант, напротив, разглядел в Мэнди Робардс корыстную пройдоху.

Где-то после третьего вызова к сенатору, должно быть, ощутив уверенность, что закрепилась в качестве постоянной подружки, Мэнди дала своему замыслу ход. Хотя Ломбард просек ее план только месяцы спустя.

Она выпорхнула из гостиницы – на этот раз из «Четырех сезонов» – почти через четыре часа после своего прибытия и удивила Гранта, проигнорировав проезжавшие мимо свободные такси. Как правило, девушки быстро отчаливали, вероятно, торопясь в душ. Эта же немного помедлила, затем повернулась, подошла в своих высоченных черных сапогах к машине телохранителя и постучала ему в окно. Когда Ломбард опустил стекло, она склонила голову набок и хрипловатым голосом поинтересовалась: